— Если изучить публикации последних лет о виолончельном искусстве, то создается впечатление, что Ростропович задал новую волну этому направлению, а остальные на этой волне до сих пор существуют. Что на самом деле происходит сегодня с виолончельным мастерством?
— Действительно, Ростропович дал невероятный импульс, создал школу, которая в свое время вышла за пределы России. Его ученики — по всему миру. Его влиянию подвержены даже те, кто у него не учился. Это фигура музыканта-деятеля: он и исполнитель, и дирижер, и организатор фестивалей, и глава фондов.
Если говорить о виолончели, то она как «живое дерево», на котором появляются новые побеги. Композиторов-виолончелистов сегодня, на мой взгляд, больше, чем в любой другой специальности. Это музыканты, которые не только играют традиционный репертуар, но и сочиняют музыку для своего инструмента. Появляются ансамбли виолончелей, музыка для них — не обработки, а именно авторские произведения, написанные для восьми инструментов, для оркестра. И я играл, кстати, под управлением Ростроповича концерт Бориса Тищенко для 48 виолончелей и 12 контрабасов. Это тоже примета времени, когда виолончель играет доминирующую роль или одну из доминирующих ролей в музыкальном мире.
— Девять лет назад в одном из интервью вы, напротив, говорили, что есть проблема репертуара, и виолончельное исполнительство немного замедлилось в развитии. Тенденции переменились?
— Да, сейчас я бы так не сказал. Сегодня появляются интересные новые произведения: и в России, и за ее пределами, и в Европе, и в Америке. Виолончель переживает еще один ренессанс, и для нее пишут. Выросло новое поколение композиторов-виолончелистов, так что это «живое дерево» продолжает расти, цвести и внушает самые радужные надежды.
— Какую роль в этом процессе играют виолончельные фестивали?
— Разумеется, фестиваль — это что-то особенное. И публика ждет необычных концертов, и исполнители понимают, что их выступление больше, чем рядовое. На фестивале собираются, как правило, лучшие силы, и каждый хочет предстать в самом достойном виде. Часто именно на фестивали композиторам заказывают новые произведения. Это вершина, кульминация исполнительской работы.
ВКУС К МУЗЫКЕ
Создать карусель Добавьте описание Композиторов-виолончелистовсегодня больше, чем в любой другой специальности Создать карусель Добавьте описание Маэстро Мстислав Ростропович Создать карусель Добавьте описание
— Какие последние события в классической музыке вы могли бы отметить для себя как особенно важные?
— Если говорить о будущем и о том, что мы делаем для молодого поколения, то сразу вспоминается невероятный проект, который создал не так давно Саймон Рэттл, главный дирижер оркестра Берлинской филармонии. Это пример совершенно бескорыстного отношения к тому, как можно прививать вкус людям, которые, скажем, в силу социального положения, редко сталкиваются с искусством. Саймон пошел в самые бедные районы Берлина, нашел простых школьников из проблемных кварталов и предложил им участвовать в совместном проекте оркестра Берлинской филармонии и балетной группы. В результате был поставлен балет на музыку «Весны священной» при участии школьников с улицы. Это, конечно, адски сложная работа, но увенчалась она большим успехом.
Было много выступлений, о работе Саймона снимали фильм, но, главное, это изменило жизнь тех подростков, которые участвовали в постановке. Невероятно трогательный и волнующий момент в фильме – когда ребята в первый раз входят в здание филармонии на репетицию оркестра. Они никогда не были в подобном месте раньше и вообще не попали бы туда, если бы не проект. Их глаза, их лица… Ради этого стоит жить.
— Что вы думаете о нынешнем поколении детей? Согласитесь с тем, что они «другие»?
— Может быть, они быстрее овладевают техникой: младенцы уже знают, как пользоваться мобильными телефонами и так далее. Но, конечно, они все те же дети, такие же, как и всегда. Самый большой мой педагогический успех был тогда, когда я начинал работать с ребенком и мог его довести до окончания консерватории. У меня учились два таких студента, и оба они стали очень известными музыкантами. Каждый ребенок — талант, и педагогика заключается в том, чтобы просто этот талант в нем разбудить и сделать так, чтобы ребенку самому стало интересно. Детям нельзя ничего навязать, и сейчас в гораздо большей степени, чем прежде. Они очень рано взрослеют, они самостоятельные, они отрицают то, что их не трогает. И важно их заинтересовать. А заинтересовать можно только любовью — любовью к музыке, к своему делу.
— Есть мнение, что интерес к классике вытесняют активно продвигаемые массовые проекты. Нуждается ли классическая музыка в современном мире в особой поддержке?
Создать карусель Добавьте описание Можно идти на компромиссы, искать новые пути, соединять жанры Создать карусель Добавьте описание За кулисами концертного зала им. Чайковского после выступления на закрытии Vivacello Создать карусель Добавьте описание
— Серьезная классическая музыка всегда существовала при поддержке меценатов, королей, императоров — людей, которые понимали, насколько она важна. Потребность в этой поддержке никуда не исчезла. Есть такое понятие — «некоммерческое искусство»: некоммерческий театр, некоммерческое кино, некоммерческая литература. Классической музыке в принципе противопоказана мысль о деньгах. Когда эта мысль выходит на передний план, музыка теряет самое важное.
А ведь это искусство, направленное в будущее. Оно для наших детей. Если вы хотите воспитать художественный вкус у ребенка, вы должны с ним пойти на симфонический концерт, а не на выступление поп-певца или рок-группы. Я ничего не имею против развлекательной музыки, там тоже есть образцы настоящего искусства. Но это не то, с чего стоит начинать эстетическое воспитание.
— Существует немало экспериментальных проектов на грани классики и поп-музыки.Некоторые из них созданы, чтобы как раз привлечь как можно более широкую аудиторию к классике. Насколько опасен этот путь?
— Ну, безопасных путей нет в принципе. Всегда есть риск и впасть в рутину, и стать консерватором, и хранить верность отжившим традициям. Мне кажется, очень важно сейчас работать именно с молодежью, с подростками, с детьми, всеми силами стараться им передать то, что нам было дано в свое время. И можно идти на компромиссы, можно искать какие-тоновые пути, соединять жанры.
Это было во все эпохи. И Бетховен, и Моцарт писали развлекательную музыку, которая сейчас для нас — такая же классика, как их симфонии и оперы. У них есть композиции, под которые можно было танцевать, и музыка «на случай», которая писалась к парадным событиям и для исполнения на улицах перед толпой. Если это создается со знанием дела и честно, то я — за такие эксперименты.
ПРИКОСНОВЕНИЕ И ЗВУК
Создать карусель Добавьте описание Мне кажется, очень важно сейчас работать именно с подростками, с детьми Создать карусель Добавьте описание Кадр из фильма RHYTHM IS IT! о социальном проекте Саймона Рэттла Создать карусель Добавьте описание
— Сегодня жизнь классической музыки в России чем-нибудь отличается от ситуации в других странах?
— Я не очень хорошо знаю, что происходит в России, к сожалению. Но я думаю, что тенденции — общие. Наверное, и Россия не стоит здесь особняком. Во всяком случае, в Москве и Петербурге на афишах я вижу те же имена гастролеров, которые встречаю в Европе. Если что-то здесь и изменилось, то только в сторону открытости. И, наверное, в России немного меньше плановости, потому что обычно европейские и американские оркестры знают на 2−3 сезона вперед, что с ними будет происходить. И залы тоже запланированы.
— Когда говорят о виолончели, всегда упоминают особую «русскую школу» исполнительства. Можете назвать ее главные черты?
— Я бы не говорил только о виолончели. Это и фортепианная школа, и скрипичная, и виолончельная. В чисто профессиональном отношении — это внимание к звуку. Звучание. Эту школу можно узнать по прикосновению пальцев к клавишам, по прикосновению смычка к струне.
— Это прикосновение более аккуратное?
— Оно поющее. Рояль, например, может быть ударным инструментом, по нему ведь можно ударять. По струне можно скрести смычком, царапать. Об этом важно говорить детям в самом начале знакомства с музыкой. Если ребенку не показать, что инструмент поет, сделать это потом будет почти невозможно.
Еще одна из особенностей русской школы — в очень серьезном подходе. В России долгое время относились к музыкальным занятиям исключительно профессионально — из любого ребенка сразу начинали делать будущего абитуриента консерватории. И это не всегда здорово, потому что не все дети станут профессионалами. Но, с другой стороны, если ты хочешь, чтобы вырос мастер, нужно с самого начала работать профессионально.
И последний аспект понятия «русская школа» — это идея служения. Восприятие музыки не как работы, а как миссии. Поэт — больше, чем поэт, а музыкант — больше, чем музыкант. Он выполняет уникальную роль в обществе. Мы все-таки все учили наизусть «Пророка» Пушкина.
— Может быть, это перекликается с тем, что вы говорили о роли современного музыканта, который не ограничивается исполнительским ремеслом.
— Немного, да. Но это не одно и то же. Служение может быть очень скромным и неизвестным широкому кругу людей. Носителем важной миссии может быть и педагог в музыкальной школе. Если в нем есть эта искра служения, то ученики будут его помнить, и будут ему благодарны всю жизнь.
Текст: Арина Соболева
