─ Господин Моро, четыре года назад на конкурсе имени Чайковского вы завоевали II премию. Вам было 17, но играли вы как зрелый исполнитель – казалось, вам лет 40, особенно в финале дело дошло до Концерта Шумана…
─ (Смеется.) Спасибо, это большой комплимент. Для меня конкурс Чайковского стал настоящим началом пути, до того я был полнейшим аутсайдером – никаких концертов, обычный французский студент. И я решил участвовать в конкурсе, чтобы проверить свой уровень, свои возможности. II премия была для меня большим сюрпризом! Что касается Концерта Шумана, я играл его впервые в жизни, и почему у меня получилось? Сам не знаю; бывает, что тебе недостает опыта, а вдруг получается хорошо, удивить даже себя самого. Ты компенсируешь недостаток опыта энергией, эмоциями, мотивацией, думаю, со мной так и вышло.
─ Участвовать в конкурсе имени Чайковского в 17 лет – не самый частый случай. Не казалось ли вам, что еще рано?
─ Получив II премию, я не думаю, что это было рано. В 17 лет лучше получить Вторую премию, чем Первую: когда ты победитель, на тебя сразу же начинают давить, и ты в 17 едва ли к этому готов. Это был мой второй конкурс, за два года до того я участвовал в конкурсе Мстислава Ростроповича в Париже – последнем, который он успел провести. И в юношеской группе я победил. Так что ситуация международного конкурса была мне знакома, я ее представлял себе и хотел повысить свой уровень.
Во Франции мою II премию горячо приветствовали – французы на международных конкурсах редко получали первые премии, чаще вторые, и это получилось как бы данью традиции: вторая – значит лучшая. После этого у меня была масса приглашений от менеджеров, от оркестров, от дирижеров, все хотели со мной играть. Началась новая жизнь!
За четыре года мне довелось сыграть в США, Японии, Китае, Малайзии, Южной Америке, России… везде. Конечно, в каждой стране твоя карьера строится по-своему, и нигде ко мне не будут относиться так, как дома. Но теперь я знаю, что меня ждут не только там.
─ Недавно вышел ваш первый компакт-диск. Есть ли смысл делать новые записи, если публика предпочитать скачивать записи за небольшие деньги или бесплатно?
─ Думаю, смысл есть, в первую очередь для молодых музыкантов: это своего рода база для будущей карьеры, твой портрет на сегодняшний день, строчка в биографии. Да, звукозаписывающая индустрия испытывает трудности, но люди слушают музыку на сайтах типа Spotify, и новые записи делать все равно нужно. Первый диск я записал его год назад, он называется Play. Не хотел перегружать его ничем серьезным, поэтому там в основном виртуозные миниатюры, приятные на слух и несложные для публики.
Я делал это с удовольствием, но мой второй диск будет уже совсем другим, он выйдет осенью. На нем записаны классические концерты – Гайдн, Боккерини, Вивальди, Платти… полная противоположность первому, где много музыкальных шуток и попросту милых пьес. Эти два диска для меня – два разных мира, два полюса, два лица классической музыки.
─ С каким оркестром вы записали второй диск?
─ Это итальянский оркестр барочной музыки Il Pomo d’Oro, очень хороший. Второй диск для меня труден в первую очередь с точки зрения стиля, я не считаю себя барочным виолончелистом. У них свое видение музыки, у меня свое, и нам пришлось искать общий язык. Думаю, смесь получилась удачной – это как в готовке: если положить нужное количество сахара и соли, может получиться вкусно, даже изысканно.
Да, мы проделали большую работу, оркестр очень помог мне, я не так много знал об этой манере исполнительства прежде. Благодаря им узнал много нового, хотя в то же время стремился остаться собой и играть так, как это естественно для меня. Надеюсь, сочетание получилось удачным.
─ Два года назад в Вербье вместе с Дмитрием Ситковецким и Катей Буниатишвили вы исполнили Терцет Родиона Щедрина, где в финале вам даже пришлось спеть “Соловей, соловей, пташечка”; вам не доводилось исполнять другие его сочинения?
─ Да-да, точно! Нет, больше не доводилось, хотя Терцет мне очень понравился. Это был очень интересный опыт – в Вербье у тебя не так много времени на то, чтобы выучить новое сочинение, я только прилетел, и у нас сразу репетиция, а сочинение очень трудное, тебе нужно в деталях знать партии и скрипки, и фортепиано. Для меня как для солиста это был первый фестиваль в Вербье, я очень нервничал.
Но все получилось хорошо, и с точки зрения ремесла это очень ценный опыт: в сегодняшнем мире исполнительства тебе иногда приходится работать очень быстро, не теряя головы и вкуса, это проверка твоего профессионализма.
─ Что еще вам хотелось бы сыграть?
─ Много чего! В ближайшее время мне предстоит учить Виолончельный концерт Анри Дютийе к столетию со дня рождения автора, я сыграю его несколько раз в следующем году. Это большая серьезная работа, а сколько еще впереди… мне всего 21, и даже если говорить только о камерной музыке, для виолончелиста это целый океан репертуара.
Я пока избегаю премьер; в перспективе новая музыка меня очень интересует, но на данный момент важнее освоить базовый репертуар. Однако позже я надеюсь работать с композиторами нашего времени, играть новые сочинения, заказывать их, в этом будущее академической музыки.
Илья Овчинников, “Российская газета”
